Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-3 [СИ]

— Как долго вы намерены пробыть в Иране? — допрос продолжался

— Пока не продам все, что у меня есть.

— Где вы намерены жить?

— Не подскажете список неразбомбленных отелей?

Генерал понял, что совершил ошибку — но было уже поздно. Он просто устал от этого допроса — и позволил раздражительности и нервам взять верх над железной волей

Женщина чуть повернулась — и тут же около столика оказался пасадаранец с автоматом. Она передала ему паспорт, и он принялся проверять его, медленно и внимательно. Очередь замерла — и генерал хорошо представлял, о чем думают эти люди. Смесь страха и злорадства. Только не я. Только не меня…

— Вы прибыли в Иран для совершения спекулятивных сделок господин… Макашарипов — обманчиво спокойно спросил пасадаранец

Пришло время спектакля. Генерал знал, что это последний шанс — но шанс существенный. Здесь верят спектаклям, верят душевным порывам. Если бы он попытался проделать такое в JFK[35] — в лучшем случае, повесил бы на себя хвост ФБР.

— Аллах свидетель, я не ищу лихвы… — взмолился он — мою страну оккупировали кяффиры, я вынужден был бежать и сейчас скитаюсь по чужой стране как изгнанник. Аллах свидетель, я хороший мусульманин и всего лишь хочу помочь вашей стране быстрее оправиться от нападения безбожников и нанести ответный удар! Аллах свидетель, я беру за свой товар только ту цену, чтобы покрыть расходы, и не более того! Аллах свидетель…

Пасадаранец жестом оборвал его

— Аллах свидетель нашим делам, и вы хорошо знаете, что бывает за ложь. Что же касается спекуляции — хочу предупредить вас, что за это предусмотрена смертная казнь. А теперь идите. Добро пожаловать в Иран.

Да, смертная казнь… Она настигала, прежде всего, тех, кто не отстегивал КСИР или мешал ему в его делах. Корпус стражей исламской революции — до сих пор был не только главной силой, но и главным коммерсантом Тегерана. Тот, кто игнорировал это — рисковал в один прекрасный день оказаться в петле из троса автомобильного крана. Такая смерть была нелегкой…

— Выездную визу теперь ставят здесь же — сказала женщина

— Да благословит вас Аллах.

Пронесло…

На площади перед аэропортом были такси, тегеранцы знали, что самолеты прилетают ночью и спешили заработать: больших возможностей для заработка в городе не было. Машины были в основном современные — но встречались и древние Пайканы — копии какого-то британского автомобиля начала семидесятых.[36] В отличие от современных — они были очень непривередливы к качеству топлива и вполне могли потреблять топливо из самодельных нефтеперегонных заводов, какие иранцы наделали во множестве после бомбежек Союзной[37] авиации.

— Парк Меллат — сказал генерал, протягивая купюру

Парень в Саманде — еще одно «детище иранского автопрома»[38] — утвердительно кивнул. Такси тронулось…

Какое-то время — совсем недолго — они ехали молча. Потом — парень спросил

— Хотите музыку? Есть арабская, есть местная

Наверное, была и иностранная, но об этом вовсе не обязательно было признаваться пассажиру такси, которого ты видишь первый день. Наиболее ретивые «хранители исламской морали» — могли настучать.

— Местную…

Водитель кивнул. Заиграла музыка — в ритме западного хип-хопа… или чего-то в этом роде, но со словами на фарси. Просто великолепно.

— Как вы едете без фар? — спросил генерал

Машина и в самом деле двигалась без фар, причем довольно быстро.

— Подфарники же горят. Ездить с фарами опасно, могут нанести удар. На этой дороге опасно, дорога большой охоты. Не волнуйтесь, доставлю…

И водитель поехал еще быстрее…

Башня Азади была разбомблена — прямое попадание JDAM уничтожило ее, световое представление с музыкой здесь больше не разыгрывалось. Не видно больше было башни Милад — с нее какие-то безумцы пытались сбивать самолеты с использованием ракетных установок Стрела — и башни не стало. Говорили, что она непоправимо изуродовала Тегеран… но точно так же говорили и про Эйфелеву башню а теперь — вместо нее была пустота и знающим — было как то не по себе. Не бомбили Международную башню — золотистый небоскреб в Юсефабаде, пригороде Тегерана, архитектурой чем-то похожей на бывшее здание СЭВ в Москве — раскрытая книга, но с тремя лепестками, а не двумя, как в Москве. Пуски были и с нее — но там жили люди, на которых впоследствии можно было опереться при строительстве нового Ирана, здание было жилым, с роскошными, даже трехуровневыми кондоминиумами. Поэтому — американцы терпели…

— Часто бомбят? — спросил генерал

— Последнее время нет, не часто. Хвала Аллаху, неверные боятся нас…

Да уж…

Во тьме — генерал разглядел разрушенный монорельс, мимо которого они проскочили. Вагоны монорельса — были сброшены взрывом под откос…

Они въезжали в город. Движение было не слишком то оживленное — но оно было. Водители — узнавали о присутствии друг друга по подфарникам и автомобильным гудкам, в последний момент виртуозно уворачиваясь от столкновения иногда приходилось даже вылетать на тротуар. Временами, машину начинало сильно трясти — это значило, что здесь наспех засыпанная воронка. Оценить повреждения от налетов, и даже просто увидеть город было почти невозможно — они передвигались как на большой глубине, в абсолютной тьме, где мир был скопищем оттенков черного и еще более черного, а живущие там твари — имели светящиеся усики, чтобы хоть как то ориентироваться…

— Парк Меллат… — наконец, сказал водитель

Раньше — это был Шахский парк. Один из лучших парков Тегерана

— Будьте осторожны…

Генерал молча протянул водителю бакшиш — купюру в сто сомони. На рынке пойдет…

Парк был темным и странным, когда-то давно это был регулярный британский парк, услада глаз Шаха, потом это было излюбленное место для тайных свиданий для тех, кто не хотел ехать в Дербенд, район на взгорье, окружающем Тегеран. Раньше — здесь отирались озабоченные из Пасдарана — то ли снять шлюху, то ли понаблюдать за молодыми людьми, то ли еще чего. Теперь — здесь не было ничего, парк был темен и пуст. Считалось, что Тегеран покинуло не менее, чем половина его жителей…

Генерал, наконец, разобрался в собственном местонахождении. Это была площадь Пирузи, примыкающая к западной части парка. Встреча — была назначена у южного входа в парк, ведущего к Пруду Шахидов. Разобравшись с этим, генерал включил подсветку на своих часах — у него были отличные американские МТМ[39] — и двинулся в путь…

Человек выступил из темноты, когда генерал медленно и настороженно шел по темной парковой аллее на север. Он был совершенно не похож на себя — дешевенький рабочий комбинезон, кепка. Этот человек знал фарси, урду, пушту, арабский, китайский — но мог виртуозно притвориться, что не знает эти языки. Это был человек, уже много лет работающий в Иране, он сменил, по крайней мере, три легенды и по последней — поставлял сюда различные продукты питания. Но сейчас — он предпочел притвориться простым подсобным рабочим, каких немало осталось в Иране как в ловушке. Это были как… бродячие собаки — не знающие нормально фарси, не имеющие здесь никаких прав, выполняющие самую грязную работу, на которую не соглашаются даже бедные иранцы. Никто не обращал на них внимания… и это позволяло человеку, которого генерал знал, как Абу выполнять свою работу. Он был везде и нигде. Уборщик с метлой — у стартового ракетного комплекса.

— Салам, Абу — сказал генерал — я тебя не заметил

Тот довольно заулыбался. Это была высшая похвала…

— Салам, эфенди…

— За нами никто не следит?

Абу показал генералу небольшой предмет размером меньше пивной банки.

— Монокуляр ночного видения. Если бы следили — я бы знал. Я шел за вами от самых ворот…

— Хорошо. Где можно поговорить?

— Идите за мной…

Абу — привел генерала в один из укромных уголков парка, к которому вела едва заметная тропинка…

— Здесь безопасно — негромко сказал он — раньше здесь уединялись парочки… ну, вы понимаете. За ними охотились стражи… любители нравственности. Кого удавалось поймать — пороли, говорят даже что и казнили…

— Что происходит здесь, докладывай.

— Что происходит, эфенди… — агент тоже перешел на пушту, который здесь мало кто знал — происходит много всего плохого, вот что происходит. Ракеты, про которые так громко говорили — оказались блефом, ни одна из них так и не взлетела, чтобы обрушить карающий огонь на неверных. Расстреляно много ученых, еще больше погибло под бомбежками. У нас больше нет нефти, нефть теперь есть у Турции. Американцы захватили часть нашей территории. Генералы — кто погиб под бомбами, кто расстрелян за измену…